Семен и Катя.
Катя, молодая женщина 27 лет, пережила очень тяжелый развод: муж не просто ушел от нее. Располагая серьезными связями и деньгами, он добился, чтобы дочь осталась с ним, а свидания с мамой постоянно «срывались» по самым разным причинам. Катя очень тосковала по своей девочке, пережила глубокую клиническую депрессию – пришлось довольно долго лечиться у психиатра. Потом пошла к психологу – надеялась выправиться окончательно. Психолог посоветовал усыновить ребенка, и Катя за эту мысль схватилась, что называется, всеми руками и ногами. Она была уверена, что встреча двух несчастных – ее и ребенка – спасет обоих. Документы собрались быстро, в опеке Кате выдали две брошюрки и сказали, что их нужно изучить, и это будет как бы ШПР. Брошюрки Катя прочитала, ничего там не поняла, но свидетельство получила. И сразу же отправилась за ребенком.
В Катиной жизни появился Семен. Восьмилетний ребенок сначала казался «подарочным» вариантом: он был вежливый, тихий, спрашивал разрешение даже на то, чтобы пойти в туалет, ни в чем Кате не возражал и слушался просто идеально. Катя была на седьмом небе от счастья.
Через полгода прозвенел первый звонок: позвонила учительница и сказала, что Семен украл у своей соседки по парте дорогой пенал. Катя поговорила с сыном, и, казалось, тема закрыта навсегда. Однако случаи воровства участились, и все последующие разговоры проходили по одному сценарию: Семен каялся, плакал, обещал, что больше никогда, – и продолжал. Катя была в отчаянии, отношения с сыном портились стремительно, и ничего сделать она не могла. Представить себе своего сына вором-рецидивистом Кате было очень страшно, но перспектива была совершенно очевидна. Через несколько месяцев Семен оказался в Комиссии по делам несовершеннолетних, и дамы из комиссии начали внушать Кате мысль, что она с мальчиком не справляется сейчас и точно не справится в будущем.
Катя обратилась к психологу и получила совет: вернуть мальчика в детский дом, а самой пройти терапию и постараться этот опыт пережить и начать новую жизнь. Женщина боролась с собой и окружением, Семен продолжал воровать по мелочи и не очень. Мальчик стал грубым, перестал нормально общаться и постоянно угрожал матери тем, что убежит. И это было очень страшно, Катя действительно боялась, что не сможет его удержать.
В конце концов Катя собрала вещи, отвела Семена в опеку, и он снова стал воспитанником детского дома.
К счастью, Катина история пока не закончена. Женщина нашла возможность приехать в Санкт-Петербург на консультацию к лучшим психологам – специалистам по сиротским проблемам. И сейчас она снова навещает Семена в детском доме. Катя очень хочет, чтобы Семен вернулся к ней. Пока об этом говорить рано, но Семен уже снова ждет Катю, называет ее мамой, а воспитателям рассказывает, что жить с Катей было не так уж и плохо – он бы, наверное, попробовал еще раз.
Комментарий специалиста
Дина Магнат, руководитель Школы приемных родителей Института развития семейного устройства
Довольно часто случается, что люди, пережившие потерю – особенно потерю ребенка, – решают, что усыновление поможет им справиться с болью утраты. Это ошибочное мнение, которое может привести к очень тяжелым последствиям. Как правило, родитель довольно быстро выясняет, что приемный ребенок - совсем не то же самое, что утраченный. Он другой, и чувства у родителя вызывает тоже совершенно другие. К тому же, с собой в семью приемный ребенок приносит свою собственную боль, свой травматичный опыт, и родителю надо как-то справляться и с этим, а он оказывается совершенно не готов, он рассчитывал на другое. Не проживший свою потерю взрослый не в состоянии помочь травмированному ребенку. Именно это и произошло с Катей.
Хорошая школа приемных родителей помогла бы ей еще до появления ребенка осознать свою реальную потребность – проживание потери, реабилитация после депрессии. Работая в группе, Катя могла бы понять, что никакой ребенок – ни кровный, ни приемный – не может стать «обезболивающим», занять место того, кого она потеряла. Ведущие ШПР рассказали бы ей об особенностях развития детей из учреждений, об их потребностях и о том, какую помощь им может оказать приемный родитель. Всё это не значит, что Катю бы «отговорили» становиться приёмной мамой – скорее всего, ей бы помогли сначала прожить свою утрату, а потом уже, обладая силами и знаниями, идти в детский дом.